Мы сегодня с вами будем рассматривать интересную тему. Это встреча субъекта (человека) с Законом на примере фильма «Возвращение». Я буду показывать вам некоторые вставки из фильма. Всего их будет четыре, они будут с разным хронометражем. В целом просмотр у вас займёт порядка двадцати минут. Для этого вам ничего не нужно. Главное – иметь глаза, чтобы видеть и уши, чтобы слышать. Потому что, как правило, мир показывает, что наличие физиологических ушей вовсе не говорит о том, что уши есть как таковые. Итак, начнём.
Так же рассмотрим варианты “ответа” субъекта на символический порядок.
Отличие животных от людей
На представленном ниже слайде я написал, что такое, что такое Закон и взял на себя невероятную задачу написать, в чем отличие между животным и человеком. На самом деле написанное не соответствует действительности, но это некая форма передачи знаний. Думаю, она будет полезной.
Психоанализ не делит людей на какие-то касты. Более того, психоанализ не сравнивает человека с животным, но, тем не менее, очень часто это употребляется для того, чтобы люди понимали, что вообще происходит.
Если мы посмотрим на животное, например, на моего кота, то его поведение подчинено каким-то инстинктам. Они могут быть различные. Помимо инстинктов присутствуют так же различные рефлексы. Все мы знаем пример про собаку Павлова.
В то же время поведение человека частично подчиняется инстинктам. Что это означает? Например, я иду по городу, у меня есть инстинкт размножения. Я вижу перед собой красивую девушку. Я её не заламываю и там же не насилую. Я с этим влечением могу прийти домой и заняться сексом с женой, либо это влечение трансформировать, сублимировать и направить в другое русло. Таким образом, эта энергия найдёт некий выход. Наше поведение частично подчинено инстинктам, но мы можем направлять эти инстинкты в нужное нам русло.
В целом весь наш мир строится на этом, на том, что некоторые люди направили свою энергию в другое русло, а не в сторону влечений.
3 смысл.
Животные не предполагают наличие третьего смысла. Об этом мы поговорим отдельно, но сейчас хочется сказать: мы всегда наделяем что-то смыслом, любой предмет мы наделяем каким-то смыслом. Грубо говоря, у каждого из вас есть какой-то смысл во владении телефоном. Кто-то использует его для звонков, кто-то для мессенджера, кто-то для того, чтобы фотографировать и т.д. Если же сказать слово «телефон» коту, он поймёт всё очень буквально. Телефон. И нет никакого третьего смысла.
Речь и мышление у животных примитивны, и по некоторым данным отсутствуют. По моему мнению, мы сейчас живём на своеобразном стыке. С одной стороны находятся ученые и исследователи, которые говорят, что мышление и интеллект присутствуют у животных, с другой стороны находятся оппоненты, которые говорят, что это ни так.
Одна группа, например, утверждает, что дельфины обращаются друг к другу по имени, другая говорит, что такого быть не может. Можно вспомнить эксперимент Александра Глебовича Невзорова, хотя его считают лженаучным, тем не менее, он есть и с этим надо как-то смириться. Эксперимент заключался в том, что он научил лошадь понимать на латыни. Многие из вас понимают на латыни? Лично я не понимаю. Следовательно, лошадь умнее меня, как минимум, по части латыни. И, тем не менее, эксперимент был опровергнут, и мы находимся на этом стыке.
У людей мышление и речь достаточно развита. Более того, психоаналитический метод, если опираться на мнение Жака Лакана, например, утверждает, что наше бессознательно структурировано, как язык. Есть множество теорий на тот счет, что наша речь и сам процесс говорения формируют у нас определённое мышление, какой-то менталитет, какие-то повадки, и я попытаюсь вам это доказать.
Для чего нам закон
Речь не о законе в общечеловеческом понимании, не о кодексе строителей коммунизма, как вы могли подумать и не о юридическом законе. Речь о чем-то внутреннем, что есть внутри нас, и что позволяем нам собирать самих себя в некую структуру, позволяет жить, вписываться в общество, налаживать определённые отношения, зарабатывать деньги, работать быть вхожим в общество, словом, как-то существовать.
Повторюсь. Если мы рассмотрим поведение животных, то поймём, что оно достаточно хаотично, подчиняется инстинктам, но у них нет правил и культуры, как есть у нас. У нас есть правило ходить в туалет, например, только в туалет, только в уборную. В то же время у животных нет подобных правил, потому что у них нет этого запрета. Это тоже, в принципе, регулируется определённым законом.
Классификация законов достаточно условная и, тем не менее, Закон позволяет быть мне социализированным, позволяет структурировать себя. Если помните, я делал видеоролик на данном канале, касаемо Руки-Базуки. Терешин, который накачал себе синтол в одну руку, в другую руку, в шею, сделал татуировки, в своей психической жизни нет своего тела. У него нет никакой структуры. И он через уколы, татуировки как бы себя немножечко собрать воедино.
Закон нам нужен для речи я языка. Я вам скажу больше, многие психические заболевания диагностируются по нарушению речи и по нарушению говорения. Мне сложно приводить пример, потому что я, всё-таки, не психиатр. Я достаточно скептически отношусь к психиатрии, но иногда бывает такое, что человек, например, замолкает или начинает постоянно тараторить. Вам будет сложно в это поверить, но у меня был один клиент, который говорил так, что возникало ощущение, будто в его речи отсутствовали запятые, восклицательные знаки, вопросительные знаки. Он говорил, говорил и говорил без остановки. Трудно в это поверить, но это как раз и есть психотический субъект, который не знает Закона, не собран в определённый Закон, и не имеет некой остановки в своей речи.
Подробнее о 3 смысле
Вот у нас есть, собственно говоря, стол и мужчина, деловой такой, в пиджаке, всё, как вы любите. Мы сразу предполагаем наличие здесь третьего смысла. Вот мы сейчас сядем, будем подписывать какие-то бумаги, будем что-то делать, заключать какую-то важную сделку, тем самым предполагая наличие третьего смысла. У нас есть мужчина, у нас есть стол и есть третий смысл, который мы сюда вкладываем.
Теперь взгляните на тот же самый стол, но с девушкой с какими-то, то ли фисташками, то ли пельменями, вчера я целый вечер пытался просмотреть, что она держит, но так и не понял. То есть, она держит еду в руках. И мы тоже предполагаем здесь наличие третьего смысла, то есть, мы предполагаем, что мы сейчас сядем за стол, нам эта азиатка принесёт покушать, мы поедим, и всё будет прекрасно. Один и тот же стол, но смысл здесь всегда разный, и он всегда третий. Это очень важно. Это то, что мне позволяет как-то жить в обществе и сосуществовать нам друг с другом. Ведь даже если мы рассмотрим, например, семейные пары там тоже есть какой-то третий смысл, он есть везде.
Ольга Рыжкова, например, сейчас пишет в чат, она берёт телефон и смотрит порнографию на телефоне. Вот такой смысл она вкладывает сюда. Предложим, что у Ольги Рыжковой такой смысл. Она вкладывает, примерно, это: есть я, есть телефон, и вот её третий смысл, который базируется на её существовании, на её опыте, её Законе.
Откуда «Закон» берёт начало
Вами любимый Фрейд с его сигарой. Нужно сказать, что он не был здесь первооткрывателем, но, тем не менее, Фрейд смог собрать воедино психологический опыт, который был на то время, с смог привнести что-то своё. Так Фрейд разрабатывает теорию о запрете на инцест и инцестуозное желание в работе “Тотем и табу».
Я могу прочитать его цитату.
Закон запрещает людям только то, что они могли бы сделать под давлением своих влечений. То, что сама природа защищает, то незачем запрещать или наказывать по закону. Фрейд выдвигает такую версию, что раньше Законы были как-то прописаны, а затем перешли в культуру.
Нам, русским людям трудно это с чем-то сравнить. Но, например, все мы знаем, что воровать нехорошо и если каждый из нас имеет какой-то внутренний Закон, то никто не будет воровать, не потому что есть такой закон, который предусматривает ответственность за это, а потому что у нас уже такая культура – «воровать нельзя». Если бы не было вот этого внутреннего Закона, внутренних правил, по мнению Фрейда, мы бы друг у друга, например, воровали.
Вы спросите: «Но как, если бы нас посадили?» Я вам скажу: Не всегда. Есть ситуация, в которой можно своровать, и тебя никто не найдёт. Правильно? Более того, есть люди, которые, несмотря на запреты и культуру всё равно воруют. С чем это связано? Это связано с тем, что любой невротик, любой невротический субъект всегда старается как-то с Законом обходиться, как-то его проверять на прочность, но об этом позже.
Проблематика времени Фрейда заключалась в том, что, в общем-то, функцию законодательства смещали на фигуру отца. Вот этот Закон, о котором я сейчас говорю, как вы понимаете, берёт своё начало в некоем запрете на инцест и инцестуозное желание. Проблема кроется в том, что есть ребёнок, и у него есть влечение в сторону матери, и у матери есть влечение в сторону ребёнка. Это такая сладкая парочка, я вам хочу сказать, что в общем-то, многие люди доживают до сорока лет, так и не разорвав эту интимную связь.
Я вам говорю серьёзно. Я могу привести один пример, что называется, по Фрейду. Один мужик жил со своей матерью. Естественно, у него не было девушки, так как девушка и не может здесь появиться, и его мать умирает. Мужчине около пятидесяти лет. И что же он делает? Вместо того, чтобы мать похоронить, он берёт её, консервирует специфическим образом, хранит в холодильнике, надеясь на то, что он в будущем с помощью своих исследований сможет из ДНК сделать мать. То есть, настолько всё плохо у данного человека. Пример достаточно классический.
В союзе «сын мать» очень важно наличие какого-то третьего персонажа. С точки зрения Фрейда приходит некий отец и говорит: «Нет, извини, милок, мама моя, а ты там как-нибудь сам придумай что-нибудь. Вот вырастишь, будет у тебя своя женщина, и будет у тебя всё прекрасно».
В будущем эту теорию немного пересмотрели, и отец стал уже символическим. То есть, отца как такового физического, как персонажа, может и не быть. Но этим отцом может выступать кто-то. Может прийти соседка и сказать, что мать слишком много внимания оказывает своему ребёнку. Может быть и какой-нибудь другой персонаж: дядя, тётя, ещё кто-нибудь, не важно. Ну или если мы рассматриваем российскую действительность – это бабушка, потому что у нас половину России воспитывает мама и бабушка.
Проблема времён Фрейда
Если мы идём с этой концепцией, то мы сразу упираемся в некую проблему, которая возникла в то время.
Это то, что некое законодательство, некий Закон смещается в сторону отца как некую фигуру. То есть, как некоего человека, который должен мне этот Закон дать, объяснить, что правильно, что неправильно, как-то меня скомпоновать, сгруппировать вокруг чего-то. И здесь мы всегда ударяемся в проблематику любых отношений, которые есть. Все отношения, как правило, очень воображаемые по Лакану. Здесь всегда есть некая амбивалентность. Либо отец слишком мягок, и поэтому он мне дал плохой Закон, либо отец слишком строг и поэтому у меня слишком строгий Закон.
Отец символический, об этом мы с вами говорили. И как вы понимаете, в общем-то, с этой точки зрения найти некоего субъекта с нормальным Законом, в общем-то, невозможно, потому что живой отец всегда будет какой-то не такой. Любые отношения всегда какие-то не такие. Мой отец алкоголик, либо он чрезмерно работал, не оказывал мне внимания, и дальше идут упрёки, понимаете? Он гулял, изменял маме. Либо он чрезмерно великий. Он целыми днями заботился о семье, целыми днями работал, чтобы прокормить. Он не хотел уйти от мамы, он боялся, что семья распадётся, поэтому он ходил налево, чтобы удержаться в семье. То есть, вот такие варианты тоже бывают. То есть, понимаете, одно и то же, но с разных сторон можно посмотреть по-разному.
Это, естественно проблема. Это определённая проблема, в которой психоаналитики времён Фрейда, их последователи, и в наше время ушли очень-очень глубоко. Это моё мнение, я никому его не навязываю, но я предполагаю, что, в общем-то, это связано только с собственной наживой. Понимаете, если у вас отец какой-то ни такой, но вы понимаете, что всегда можно придраться к неким воображаемым отношениям, психоанализ как таковой может никогда не закончиться.
Лакан углубляет теорию Фрейда
На смену Фрейду приходит Лакан, который углубляет теорию Фрейда, но уходит от отца, как родителя, и это очень важно. Это ключевой момент.
Лакан подходит к символическому порядку, разрабатывая концепцию «Другой». Обратите внимание, что слово с большой буквы, потому что то же самое слово с маленькой буквы, с точки зрения Лакана – это совершенно иное.
Концепция «Другого» проходит ряд уточнений, модернизаций, изменений. В целом, хочу сказать, что Лакан по мере формирования своей психоаналитической теории, психоаналитической практики, никогда не даёт окончательную версию. То есть, он каждый раз во что-то углублялся, что-то модернизировал, и это прекрасно. Потому что, в общем-то, любая наука, если она наука, она всегда живёт, она всегда видоизменяется, это вам не Фрейд. У Фрейдова сообщества позиция «Вот это так, и всё. Ни влево, ни вправо» Если вы начинаете идти влево или вправо, вас выгоняют. И это печально, потому что фрейдовский психоанализ, на мой взгляд, превратился в некую религию. У Лакана такого, слава Богу, нет. У него всё течёт, всё меняется, и это прекрасно.
Основную идею касательно «Другого» Лакан передаёт в знаменитой Римской Речи. Другое её название – Функция и поле речи и языка в психоанализе. И здесь отец, как таковой становится некоей функцией. Что это означает? Это означает, что роль законодателя может выполнять и мать, может выполнять другой человек, может выполнять всё, что угодно. То есть, нет отца как некоего персонажа, как некоего отца – алкоголика или выдающегося лидера, который мне передавал Закон.
Тем самым Лакан от этого всего уходит, и это здорово. Но появляется такая штука, как некий символический порядок. Что это такое? Я с вами сейчас говорю, вы меня как-то понимаете, конечно же, понимаете по-своему, потому что у вас есть какой-то смысл, но, тем не менее, вы видите, что моя речь имеет какую-то структуру, имеет оболочку. Мы здесь все сейчас собрались, я вам что-то вещаю в качестве лектора, и это тоже имеет какую-то структуру. В принципе, всё в нашей жизни имеет какой-то символический порядок.
Цитата Лакана: Закон этот достаточно ясно обнаруживает свою идентичность со строем языка. Ибо без именований родства никакая власть не в силах установить порядок предпочтений и табу, поколениями плетущих и связывающих нити наследственности.
Что имеется ввиду? Если появляется какой-то запрет, если появляется какой-то требование, не с точки зрения Лакана, а требования, как таковое, то, в общем-то, это всегда будет говориться. Это всегда будет в речи, это всегда будет проявляться в том, что я говорю. И, разумеется, это всё появится в некоей структуре моих слов. На мой взгляд, эта цитата об этом.
… Именно смешение поколений Библия и все традиционные законы передают проклятия как словесную скверну … То есть, если я о чем-то говорю, неизбежно, мой ребёнок тоже будет об этом говорить и тоже, собственно говоря, будет это передавать.
Психические структуры в контексте Закона
Уж поскольку есть Закон, есть какая-то структура, есть какие-то ответы на приход этой структуры, на приход этого Закона, есть важный момент. Закон, поскольку он является достаточно символичным, он появляется в нашей речи, и он предшествует субъекту. То есть, человека ещё нет, Закон уже есть. Когда я исследовал эту тему, для меня это было что-то потрясающее. Это «что-то» позволяет по-другому посмотреть на мир. И здесь я почувствовал какой-то резонанс у себя внутри. Потому что тебя ещё нет, но уже есть что-то, что будет определять твою жизнь, что будет определять твои отношения, твою работу, социум и т.д. И это что-то невероятное, на мой взгляд.
Столкновение с Законом всегда болезненно для субъекта. Все мы рождаемся, и у всех у нас есть какие-то влечения. По сути дела, (опять-таки моя точка зрения, не навязываю никому), мы пытаемся реализовать все свои желания и влечения в том виде, в котором это присутствует. Но здесь приходит «что-то» и появляется Закон, который мне не позволяет это делать. Естественно, для меня это болезненно. Если я сталкиваюсь с Законом, если я сталкиваюсь с тем, как мне нужно жить, то, как следствие, я должен от чего-то отказаться.
Лакан приводит такой пример про язык, или как его называют представители лакановской школы – «лялянг». Это язык некоего бормотания. У кого есть дети, я думаю, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. То есть, вроде бы, идёт какое-то бормотание, где нет никакого смысла, нет никакой структуры, ребёнок во что-то играет и что-то бормочет по-своему. И это что-то для него сакральное, что-то для него очень-очень важное, что передаёт его. Когда в жизни ребёнка появляется некий Закон, он должен отказаться от этого бормотания, отойти от него и вступить в некое общество.
По мнению Лакана, психическая структура консолидируется в ответ на приход закона. То есть, есть какой-то Закон, есть символический порядок, приходящий в мою жизнь, и я должен сконструировать себя вокруг, собственно говоря, этого Закона, вокруг этого символизма, иначе, к сожалению, нельзя.
Ответы на приход структурного порядка.
Но существуют разные ответы на приход Закона. Первый ответ – это вытеснение. То есть, когда что-то вытесняется, это остаётся в нашей жизни, но в то же самое время вытесняется в пучину некоего бессознательного. То есть, оно вроде бы как не присутствует, но в то же время оно есть. Я хочу вам сказать, что один из известных психоаналитиков – Виктор Мазин говорит, ссылаясь на Лакана, что, если Закон принят как таковой, если я принял Закон, то я его вытесняю. Его как бы в моей жизни нет, но я ему подчиняюсь, как бы консолидируюсь вокруг него.
Существует так же такой ответ, как отбрасывание. Это происходит, когда я полностью игнорирую, собственно говоря, этот Закон, структурный порядок, и это всё формирует психоз. Оно формирует психоз у психотического субъекта, у которого нет третьего смысла и, самое главное, структурного порядка. Разумеется, классификация, я повторяюсь, очень условна.
Тем не менее, можно привести такой пример, как Джонни Депп. Это известный актёр, но на мой взгляд он психотичен, и недавно вышло интервью, где был рассказ о том, что он много заработал и все эти деньги потерял. Теперь он банкрот. Причем потерял он свои деньги совершенно немыслимым образом, просто их теряя, покупая дорогое вино, покупая алкоголь, просто давая кому-то взаймы. Почему такое происходит? Потому что я беру, допустим, деньги, я беру две тысячи рублей, и я вкладываю в это какой-то свой смысл. У каждого этот смысл свой, но у меня есть такая поговорка: деньги – это навоз, сегодня нет, а завтра воз. Кто-то вкладывает смысл, что деньги трудно заработать, то есть, каждый что-то вкладывает в это понимание, и в зависимости от этого, его жизнь, конечно же, будет как-то сконструирована, но у Джонни Деппа такого нет, поэтому ему очень легко заработать деньги, потому что они не обладают никаким смыслом для него. Он может их очень легко заработать, но в то же самое время, он может их очень легко потерять.
Моя практика с психотическими субъектами показывает, насколько этот принцип близок к реальности того, что у них нет третьего смысла. Это касается и девушек. Один мой анализант очень легко знакомится с девушками, настолько легко, что об этом даже сложно сказать. То есть, он за день может познакомиться с пятьюдесятью девушками и с тридцатью из них переспать, но не потому что они такие, как говорят русские, шлюхи, а потому что он просто умеет это делать. Они для него не обладают никаким смыслом, он может это легко делать.
Но в то же самое время он не может выстраивать с ними отношения. Потому что для того, что выстраивать отношения, нужен какой-то третий смысл.
Отклонения от этого Закона – это перверсия. Все такие случаи, как, например, если человек спит со своей мамой, или мой анализант, который занимался сексом с собакой, – это всё туда. То есть, человек отклоняется от этого Закона, он не говорит, ни «да», ни «нет». Он с одной стороны говорит: «да, хорошо, я буду подчиняться этому символическому порядку», с другой стороны, говорит: «нет, я не буду подчиняться этому символическому порядку, идите нафиг».
Вернёмся немножко назад. Что касается психоза, то субъект говорит «нет». Он не вписывается в эту структуру. Психическая структура для Лакана носит, скорее, формальный характер. Что это означает? Лакан никогда не делил людей на определённые категории. Он не говорил: вот это невротик и точка. Всё с ним понятно, он будет делать так-то и так-то.
Могу привести вам пример по книге «Пары», которую я сейчас читаю. В этой книге меня привлекло то, что там описаны труды многих психоаналитиков. Очень многие психоаналитики ударяются в такую штуку. Если есть вот это, значит, будет и вот то. То есть, они рассматривают человека, как некую машину, как робота. Они работают с логикой «если…, то…». Лакан никогда не хотел ударяться в это, и всегда от этого уходил. Более того, с его точки зрения невроз очень сильно похож на психоз в своих крайних формах, и у меня есть в практике анализант, который делает, примерно, точно так же. Потому что я с ним работаю, например, как с психотическим субъектом, но мой аналитик, человек, который проводит мой контроль, говорит, что это невроз. И это очень-очень странно, то есть, это всё очень-очень условно, тем не менее, это есть.
Лакан поясняет, что мать на начальном этапе выступает тем самым «Другим» для ребёнка. Здесь необходимо пояснить, что Лакан так же в будущем говорит, что этот Другой выступает местом моего желания. Вот рождается маленький ребёнок, он ещё не говорит, лежит в своих пелёнках, бормочет что-то на своём, но тут приходит «какая-то» мать и говорит: «Ты хочешь какать» или «Ты хочешь кушать. Берёт она, значит, и суёт свою грудь или, допустим, садит его на горшок. То есть, она выступает местом желания, которое говорит за меня, что я должен делать, как вообще должна происходить моя жизнь. Более того, мать о чем-то говорит, она ребёнка как-то обозначает и вписывает ребёнка в некую структуру, в некий символизм.
Интересно то, что ребёнок – это место Другого, это место является желанием субъекта и местом его языка, потому что мы не в состоянии придумывать свой язык, он у нас есть, лялнг так называемый, но мы от него должны отказаться и взять язык Другого, взять язык, в который мы входим. (условно) Если мы родились в России, то мы, наверное, возьмём русский.
Поначалу ребёнок, будучи беспомощен, целиком и полностью зависит от требования, то есть, от речи Другого. Речи, которая саму природу его желания модифицирует, переставляет, глубоко отчуждает. Эта диалектика требования приблизительно соответствует периоду, который – не знаю, удачно ли, имеются до-эдиповым.
То есть, это первые, первые совсем месяцы жизни, очень-очень крайний возраст. И, на самом деле, если Фрейд больше рассматривает жизнь с точки зрения каких-то «эдипальных» проблем, то, в общем-то, Лакан больше смещает это в сторону некоего рождения, и ещё до рождения, изучая саму структуру языка.
Теперь мы переходим к просмотру фильма Возвращение. Я сделал несколько нарезок. Я покажу вам сначала одну, мы её обсудим, затем другую, мы её обсудим и так далее.
Первый отрывок доступен здесь. СМОТРЕТЬ >>>>
Социум предлагает субъекту символический порядок.
Итак, мы просмотрели кусочек фильма. Это самое-самое его начало, и здесь мы видим три действующих персонажа. Это два брата, и они показывают два неких ответа, Закон, который должен прийти в их жизни. Есть ребятишки, которые прыгают с вышки. Вполне очевидно, что мать до того как… предупреждала этих ребят, что не стоит ходить туда, не стоит прыгать, что это опасно, и т.д. Тем самым, мать с точки зрения Лакана выдвигала некую позицию наслаждения.
Об этой позиции, наверно, нужно делать отдельный стрим, потому что эта тема очень-очень интересная, я его обязательно сделаю. Можно посмотреть концовку просмотренного фрагмента, где к мальчику, так и не решившемуся прыгнуть, приходит его мать и начинает его утешать. Очевидно, что мальчик не вписан в структуру наслаждения матери. Предположим, ты тот, который боится прыгнуть, а я та, кто спасает. Условно.
И, чтобы мне войти в социум, чтобы мне войти в общество, я должен отказаться от чего-то, и принять правила игры. Я должен отказаться от материнского наслаждения, я должен отказаться от того, чтобы, допустим, быть нерешительным мальчиком и т.д. Должен отказаться от лялянга, каких-то желаний, влечений и т.д. От всего, что есть моё, на самом деле. И я должен принять этот структурный порядок, я должен принять этот Закон. Все мальчики прыгают, соответственно, чтобы быть мальчиком, мне тоже нужно прыгнуть. Очень примитивно, очень условно.
Чтобы войти в какую-то структуру как таковую, мне нужно войти в некое поле означающих, некий порядок слов. Условно говоря, чтобы мне, например, стать биржевым спекулянтом, мне нужно войти в это поле. Мне нужно знать терминологию, мне нужно думать, как спекулянт, говорить, как спекулянт и т.д. Это очень примитивно, но, тем не менее, это так. В фильме, примерно, тоже самое. Есть мальчики, которые прыгают.
Итак, мы с вами, собственно говоря, видим двух братьев, и два ответа на некий символический порядок. Младший Иван подчиняется капризу матери: не ходите, не прыгайте. И он не вписан в общество. Очевидно, что все мальчишки прыгают, он не прыгает. Старший брат Андрей вписан в общество. И изначально здесь уже есть некое разделение. Есть один ответ на приход Закона, есть другой ответ на приход Закона.
Следующий фрагмент, который нужно посмотреть – это то, как младший Иван не смог прыгнуть. Давайте его с вами посмотрим. Он тоже, буквально, несколько минут.
2 брата как 2 субъекта.
Итак, я бы очень не хотел, чтобы вы всё воспринимали буквально: вот есть два брата, два персонажа, это отец и всё вот такое. Нужно понимать, что здесь есть какой-то третий смысл. Есть два субъекта. И они встречают некое материнское наслаждение. Они бегут к матери. Мама! Вот, он мне нос разбил, то, сё, мама с ними как-то сейчас сюськалась бы, вытирала бы им сопельки и т.д. Вот был бы процесс такого наслаждения.
Но тут появляется что-то, некий Закон, некий символический порядок, который говорит: «нет, чёрт возьми, ты не будешь наслаждаться своей мамочкой». Есть Закон, на который нужно как-то ответить, как-то с ним считаться и как-то отбросить вот это вот влечение, которое, собственно говоря, здесь есть.
Изначально в этом фрагменте мы видим, что, в общем-то, чтобы мне войти в какое-то общество, мне нужно встать в структуру этого поля означающих, которое там есть. И мы видим субъекта, который пытается туда войти, но этого не происходит, они его не принимают. Общество живёт по-своему, он живёт по-своему.
Но тут приходит какой-то отец, приходит какой-то символический порядок, который заставляет мать отказаться тоже от наслаждения. Он говорит: «Слушай, молчи, меня совершенно не интересует, что ты там хочешь». Есть порядок, есть отец, есть Закон, который ты должен как-то принять, с которым ты должен как-то считаться.
И мы видим, что сразу же идёт некий ответ этих субъектов на приход этого Закона. Если Андрей – старший смотрит на этого отца, он пытается понять, как себя собрать, как себя куда-то поместить, что, вообще, делать… Есть Закон, нужно с ним как-то считаться, нужно себя как-то собрать вокруг него. И в то же самое время мы видим Ивана, который говорит: «Нет, слушайте, мне это не интересно». И он берёт и убегает. Он берёт и убегает от этого Закона, он берёт и убегает от этого отца.
Изначально два разных субъекта встречают «Закон» (отца) по-разному. Старший Андрей пытается просить себя, понять, что есть в этом Законе. Младший Иван игнорирует и убегает, отказываясь вписываться в структуру символизма.
И теперь дальнейшее развитие картины. Отец вернулся откуда-то «оттуда». Раньше мама им говорила, что отец летчик, и ребятишки не видели своего отца. То есть, раньше они жили без отца как такового. И тут появился отец, и он пытается наверстать упущенное. И он начинает воспитывать братьев, причем воспитывать по хардкору, то есть очень-очень жестко.
Отец берёт братьев на отдых и при этом Андрей всё время подчиняется этому отцу, Иван игнорирует. Иван всю картину вопрошается, откуда отец появился, откуда он взялся, кто его придумал. Не было, не было, и тут «бац», он появился. Это то, с чем сталкивается, в принципе, любой субъект, и Лакан четко даёт понять, что нет никакого законодателя, который бы мне что-то говорил, нет ничего, что привнесло бы в мою жизнь символизм и порядок. Он изначально уже есть. Ребёнок, по мнению Лакана, (интересная фраза, на мой взгляд) «… вынашивается в купели языка, в купели означающих …». То есть, он вынашивается в этом символическом порядке. Ещё раз повторяю: субъекта ещё нет, закон уже есть. Андрей полностью в это вписывается, в то же самое время Ваня – младший это всё игнорирует.
Надо принять закон, что бы принять себя.
Итак. Это, на мой взгляд, ключевой момент фильма. Что здесь мы видим? Понимаете, у любого субъекта есть какие-то свои влечения. Эти влечения без Закона, как такового, абсолютно не работают. Они не приведут человека как к таковому счастью. Есть субъект, есть мальчик, который хочет рыбачить. И тут внезапно приходит Закон и говорит: «Слушай, нет, ты не будешь рыбачить, мы сейчас едем в другое место». И субъект начинает вопрошать, почему, зачем и т.д. Отец, берёт, выкидывает его из машины, и говорит: «Хочешь рыбачить, рыбачь». Всё. Здесь начинается дождь, и на мой взгляд это просто гениально. Гениально передали ключевой момент. Есть субъект, у которого есть влечения, и он не может их реализовать в обществе, он не может их реализовать в мире. Начинаются проблемы.
Дальше мы видим фрагмент, где он плачет в машине и вопрошается: зачем ты приехал, что ты, вообще, здесь забыл, кто ты такой и т.д. И очевидно, что этот маленький парнишка – Иван не находит ответа на вопрос, где та точка смысла, символического порядка, куда он может себя поместить, где он может себя уместить в отрыве от этого материнского наслаждения. Он не может признать себя и своё место без матери как таковое, потому что другой вариант им не признан. Это ключевой момент. Это очень-очень важно.
Можно сослаться на Лакана, на его третий семинар.
В подлинном смысле Другой – это тот, перед лицом которого вы даёте признать себя, но вы можете дать признать себя лишь, потому что в начале был признан он.
Я могу признать себя, я могу собрать себя, сконструировать себя, но только если я принял Закон. Если я не принимаю этот закон, я как амёба, что-то такое аморфное, которое не имеет никаких граней, не имеет никакой структуры, и это всё очень хаотично. Всё очень-очень плохо.
Один мальчик принимает Закон, каким бы он ни был, второй до самого конца, словно вообще не хочет верить в его существование. Здесь мы видим Ивана, который отказывается принимать этот Закон. Есть Закон, который говорит «Мы едем в другое место», но Иван ему не подчиняется. Причем, обратите внимание, он не пытается его испытывать, он не пытается как-то с ним заигрывать, конструировать себя, так может делать только невротический субъект. Так может делать только невротик, который этот Закон может испытывать, как-то пытаться играть с ним, и так далее. Мы все так делаем. Все, собственно говоря, невротические субъекты так делают.
Можно привести совершенно банальный пример. Загадку.
Вопрос – Как заставить русского прыгнуть с моста?
Ответ – Нужно сказать, что прыгать с этого моста запрещено.
То есть, каждый из нас пытается с этим законом как-то справляться. Можно привести пример с изменой. Есть, допустим, правило «не изменять», но, тем не менее, каждый из нас так или иначе этим занимается. Может быть, вживую, может быть, смотря порнографию, может быть ещё как-нибудь, во снах, воображении и т.д. Но это всё очень примитивно, очень условно, потому что я ставил перед собой задачу донести именно до масс вот эту вот некую концепцию.
Следующий кульминационный момент – это завершение фильма.
Закон карает только того, у кого он есть.
На этом моменте я вас немного прерву, чтобы разжевать одну вещь. Смотрите, у мелкого Ивана есть определенное желание – отрыбачить, но это желание, как мы уже обсуждали, достаточно неэффективно, оно не работает. Причем, то, что я имею в виду под словом «желание» – это не совсем желание в Лакановском понимании, как таковом. И здесь происходит некая сцена поскольку, как вы помните, Андрей этот Закон как-то принимает, как-то с ним обходится, этот Закон его карает. Этот Закон даёт ему вину, стыд и т.д., то есть, он его наказывает за то, что он сделал. И при этом, этот Закон не направлен на Ивана. Иван, отойди, я вот буду говорить с Андреем, у него были часы, собственно говоря, у него есть Закон, я с ним буду разбираться, у тебя Закона нет. И как только встречается Иван с этим Законом, что он сейчас говорит? Он говорит: ты никто, я бы мог тебя любить, если бы ты был другим. Лакан четко даёт нам понять: Закон не должен быть комфортным. Он и не может быть комфортным. Вот он такой, какой он есть – символический порядок, как хотите с ним живите. Это ваша, что называется, проблема.
Можно привести такой приме. Мы говорили о третьем смысле, и если я, например, сейчас, возьму тетрадку, и, предположим, нарисую, вам пахабщину, как вам кажется.
Нарисую вам пушку, детскую пушку.
Если я невротик, я буду предполагать здесь наличие третьего смысла. И это явно не пушка, вы понимаете, о чем я. Но если это какой-то психотик, он нарисует данную картину, и ты его спросишь: «А что ты нарисовал?» Он скажет: «Ничего». И в его психической жизни, это, действительно, ничего. Для него нет какого-то третьего смысла, который бы он сюда вложил. Тем не менее, мы сейчас все вложили сюда какой-то третий смысл.
Смерть отца воображаемого.
Итак, все мы досмотрели до момента, когда, собственно говоря, упал отец и умер. Это, на мой взгляд, один из таких моментов, в дальнейшем здесь в картине, который вы, скорее всего, не увидели. Видимо, YouTube блочит за авторские права, как я понимаю. Скорее всего (вы это можете посмотреть в фильме). Здесь вы видим двух пареньков. Когда отец живой, когда есть персонаж некого отца, мы возвращаемся в самое начало нашей трансляции. Он всегда какой-то ни такой. Он, либо хороший, либо плохой, но как только он умирает, он умирает как отец, как некий персонаж феерический в моей голове, причем он может физически жить. Он становится неким объектом, который может дать Закон. Потому что живой отец алкоголик или слишком герой Закон дать не может.
Здесь в дальнейшем мы видим Ивана, который изображает некую эмоцию удивления, эмоцию страха. У кого кто-либо умирал, неважно, мать, отец, но кто-то из родственников, вы понимаете, что в первые минуты смерти у вас нет эмоций вообще, как таковых. Это потом, когда вы понимаете, что ваш любимый родственник умер, вы начинаете плакать или радоваться, когда тёща умерла, и четыре баяна порвали, у всех по-разному. Но, по началу, у человека нет как таковых эмоций. И на мой взгляд, режиссёр это хорошо передаёт. Он передаёт именно этот момент, что, в общем-то, на приход Закона Иван не реагирует, и он испытывает эмоции. В то же самое время Андрей, уж поскольку он эмоций не испытывает, он понимает, что произошло. И здесь происходит некая его идентификация с отцом. Он становится, как отец. Он в дальнейшем в фильме применяет те же самые методы, как отец, становится строгим. Те же самые слова употребляет, и это тоже один из примеров.
В дальнейшем происходит такая сцена. Они берут этого отца, мёртвое тело, и тащат к лодке. Погружают на лодку, плывут домой. Затем решаются немножко отдохнуть. И здесь труп отца, погруженный в лодку, начинает тонуть. Он исчезает из реальности мальчиков. Это тоже, на мой взгляд, одно из гениальных завершений фильма, поскольку здесь мы видим некий принцип вытеснения. Опять же, возвращаемся в самое начало. Закон принят, когда он вытеснен. Нет отца, нет ни лодки, ни самого тела, ничего нет, пустыня и море. И когда такое происходит, когда этот Закон вытеснен в пучины нашего бессознательно, только тогда он начинает работать.
Мы, вроде бы, о нём не помним, вроде бы его нет, нет символического порядка вокруг нас, но он, тем не менее, находится внутри, и это говорит о том, что он существует. И на этом я заканчиваю свой доклад.
Ответы на опросы
- Какая адекватная реакция должна быть ?
Адекватная реакция? Во-первых, какая адекватная реакция на этот Закон? Такой адекватной реакции не существует. Во-первых, что понимать под адекватностью? Вообще, понятие нормы с точки зрения Жака Лакана – это достаточно воображаемая штука. То есть, если я предполагаю, что должен быть какой-то адекватный ответ, какая-то норма этого ответа, то я предполагаю, что есть что-то правильное и что-то неправильное. А если я так предполагаю, то выходит, что у меня ест представление о том, что должно быть правильно. И если у меня есть представление о том, что должно быть правильно, вот эта штука крайне ненадёжная. Она всегда зыбкая и всегда связана с бредом. Поэтому в бред мы стараемся не войти, мы стараемся смотреть на мир как-то более-менее реально, поэтому говорить о какой-то адекватности не приходится. Каждый по-своему, но общее – это вхождение в некий Закон, и некое вытеснение этого Закона в будущем, принятие вот этого символического порядка.
Я могу привести вам пример. Я не работаю с детьми пока что, потому что для меня это невыносимо. Может быть, мне нужно больше знаний в этом плане, но где я снимаю офис, есть моя коллега, которая работает дефектологом, и она тоже психоаналитик. Как-то раз я проходил мимо, мне нужно было заплатить за офис, и я смотрю, идёт ребёнок – аутист. И он такой идёт, знаете, весь аморфный, вообще никакой структуры нет. Это, видимо, у меня тоже есть что-то, что откликается на это. И мы здесь говорим, что, в общем-то, он не вписан в эту структуру, он не вписан в этот символизм, который должен быть. Он не собрал себя вокруг этого Закона, он отказался это делать. Это его выбор, основанный на чем-то, на желании матери, может быть, мать ни так поступает, может быть, отец ни так поступает. Мне сказать трудно, аутизм я не исследовал. Или можно привести другой пример.
Одна моя коллега на одной из встреч рассказывает пример. К ней привели ребёнка. И ребёнок как раз-таки психотический субъект, у него тоже нет определенной структуры, и мать поступает следующим образом. Ну, давай, допустим, Петя, надевай носки, уходим. Нет, носки не надевай, надевай куртку. Нет, куртку не надевай, надевай шорты, нет, шорты не надевай, давай надевай ботинки. И вот в этом хаосе, понятное дело, он будет психотическим субъектом, потому что у него нет структуры. Есть каприз матери.
К слову сказать, если мы говорим о Лакане, у него есть как раз-таки вот это разделение, что, если нет Закона, есть каприз матери. А каприз женский – это штука такая хаотичная, я вам хочу сказать… Она всегда такая вот непонятная и всегда это уравнение с миллионом переменных. То она одного захотела, то другого, то третьего, то четвёртого, то пятого… И если среди вас есть женщины, вы понимаете, о чем я говорю. Потому что женщина, во-первых, сама не знает, чего хочет. Во-вторых, она не знает, как быть, что такое, в принципе, быть женщиной. И отсюда уже пошло поехало, начинаются вот эти капризы и так далее. И если мужчине нужно собрать себя в какую-то форму, одеть себя, чтоб «ни шагу влево, и шагу вправо».
Я почему-то люблю вспоминать такой пример. Вот, знаете, я иду по Магниту, и стоит огромный стеллаж с носками. И вот, значит, рядом мужские носки, а с другой стороны – женские. Я смотрю на женские носки: фиолетовые, зелёные, с пальчиками, без пальчиков, с кружевами, без них, бамбуковые, нейлоновые, следочки… Чего там только нет! Смотрю на полку с мужскими носками: обычные классические носки, либо черные, либо белые, либо серые. Всё! Приплыли, что называется. Это вот как некий показатель. Если мужчине нужно надеть себя в форму, нужна некая структура, что, если ты мужчина, значит, ты надеваешь только, либо белые, либо чёрные, либо серые носки. Всё! Надел зелёные, значит, прошу прощения, гомосексуалист. Например. У женщин такого нет, и она не знает, чего хочет, поэтому вот этот, собственно говоря, каприз, и возникает.
- Ну если взять за правильность сохранения психического здоровья у младшего ведь по ходу куча неразрешимых проблем будет.
Во-первых, что считать, собственно говоря, проблемой? Мне напечатали визитки. Я показываю их одной своей анализантке. Она берёт. И говорит “Ок. Я передам их коллегам, у них много проблем.” Я не придал этому значения. Но лишь потом дома я понял, что она думает, что к психоаналитикам ходят, когда у человека проблемы. Вот возникла какая-то проблема, и ты, значит, пришёл к психологу. Это далеко ни так. Вообще, в принципе, ни так. Понятное дело, что первое обращение может складываться из-за этого, но, тем не менее. Потому что проблема, опять-таки, это штука достаточно очень-очень странная. На мой взгляд, проблемой можно считать только то, что тебе не позволяет вписаться в некое общество, в некую структуру наших взаимодействий. Можно привести пример. Человек, которого мучают постоянно панические атаки. Настолько мучают, что он даже кушать не может. Он кушает, у него панические атаки, ну, совсем всё плохо, у него тревога. Это «что-то» – это его симптом, который ему не позволяет комфортно жить и сосуществовать в этом обществе. Но если мы говорим о психотическом субъекте, на место этого Закона может прийти некая поделка, может прийти что- что он будет делать и собирать себя вокруг этого.
Можно привести такой пример. Тот же самый Джонни Депп. На мой взгляд, это психотический субъект. Это моё мнение, никому не навязываю. Тем не менее, у него есть вот эта игра, игра в кино, через которую он себя собирает. Вот он собрал себя здесь, и он может жить, может сосуществовать, он достиг невероятных высот. Я о нём говорю, я знаю, кто такой Джонни Депп, хотя я и кино – это вещи разные. Если б ни этот фильм, ребята, ни какой-то доклад, который мне нужно было сделать, я бы вообще, боюсь, сто лет бы дальше фильмы не смотрел. Я их вообще не смотрю, но, тем не менее, я знаю, кто такой Джонни Депп, понимаете?
То же самое, допустим, Перельман. Гениальнейший ученый, Нобелевская премия. Это тоже психотический субъект, который отказался от общества, который живёт с мамой, который в эту структуру, как в таковую, не вписан. Но через математику он себя собрал. Он себя сконструировал вокруг этой математики, он занимается математикой, и пока будет эта математика, у него всё будет в порядке. То же самое и с Джонни Деппом.
В реальности, если мы рассматриваем «обычных людей», других людей, чаще всего на моей практике вот эта структуризация происходит вокруг некоей наркоты: курения, марихуаны, гашиш… Что угодно. Вариаций миллион. И здесь человек себя собирает вокруг вот этого курения, марихуаны, у него сразу что-то происходит, он курит это всё, потому что для него это единственный способ выжить, единственный способ как-то в этом обществе уложиться, как-то вписаться в это общество, чтобы банально, не умереть. Можно так же привести пример с каким-нибудь заболеванием. Опять-таки, есть человек, и он собирает себя вокруг заболевания. Он собирает себя вокруг какой-то проблемы, ну, допустим, диабет, страшный-страшный диабет. И вот есть врачи, психологи, ещё кто-нибудь, которые говорят: «Вот, у тебя диабет, тебе нужно делать так, так, и так. Ты не должен есть то, ты не должен есть это. Вот тебе распорядок дня». И человек собирает себя вокруг диабета. Вокруг вот этой вот поделки. Понятное дело, что поделка не эффективна, тем не менее, она вот такая. Она позволяет ему жить, она позволяет ему сосуществовать со всеми вместе и как-то быть вписанным в это общество.
Если мы говорим в целом о существовании детей и семейных отношениях, есть Винникотт, это психоаналитик, и мне понравилась у него прекрасная фраза – это «Быть достаточно хорошей матерью, достаточно хорошим отцом. Что это означает?» Это означает не потакать всему, в то же самое время пытаться ребёнка сделать самостоятельно. Мне почему-то приходит сейчас в голову такая сцена. Читаю в интернете, кто-то задаёт вопрос: «Скажите, что делать с воспитательницами?». И описывается сцена.
Ребёнок пришёл в детский сад со своей игрушкой и другой ребёнок у него эту игрушку забирает. Понятное дело, что этот ребёнок плачет, а воспитательницы смотрят на это всё и курят. Что сделать с воспитательницами? У меня другой вопрос. Что сделать с этой матерью? Потому что, смотрите, её беспокоит, собственно говоря, жизнь её ребёнка. Для неё это что-то чудовищное. У её ребёнка забрали игрушку, какой кошмар. Всё, небеса разверзлись. Всё, казни египетские пришли в её жизнь. Но по факту – это обычная бытовуха. Это обычная бытовая сцена, с которой я сталкивался, вы сталкивались и миллионы других людей сталкивались. Но здесь важна позиция некой матери. Что она должна сделать? Я не детский психолог, но, тем не менее, на мой взгляд, как поступил бы я. Я бы объяснил ребёнку, что произошло и сказал бы: вот какие варианты развития событий. Делай, как ты хочешь, то есть, решай эту проблему самостоятельно. Тем самым я, как бы и объяснил ребёнку, что произошло, и дал бы некую самостоятельность.
Но в то же самое время нужно посмотреть, что делает женщина. Она пытается решить его проблему. Она пытается решить пустую, мелочную проблему, но для ребёнка эта проблема серьёзная. Приведу ещё другой пример.
У меня есть два сайта психологических, и мне регулярно пишут вопросы. У меня сайт стрельнул по такому поисковому запросу: чат с психологом бесплатно, без регистрации и СМС. Что-то вроде того. И мне очень много пишут подростков и родителей. И вот одна мать спрашивает: «Здравствуйте, я замечаю, что мой семнадцатилетний сын постоянно занимается мастурбацией. Что с ним делать?». Здесь можно спросить, что делать с матерью? Её интересует сексуальная жизнь семнадцатилетнего мужика. Это не кажется ли вам странным? И вот здесь всегда есть вопросы к матери. Почему она считает нормальным вписываться и интересоваться, что ж там у сына-то с сексуальной жизнью. Почему сын занимается мастурбацией так часто? И ведь, понимаете, она говорит «часто». Часто – это сколько? Значит, она как-то, видимо, следит за ним. Наверно, берёт, значит, тетрадочку, пишет: сегодня мастурбация, завтра мастурбация, подводит, квартальный отчет, месячный отчет, годовой отчет. Ну, я так себе это воображаю. Потому что часто – это сколько? И почему тебя это должно интересовать? Почему тебя интересует сексуальная жизнь твоего сына? Что тебе от него надо?
- … Как-то дал детю молоток и гвозди, так детё два кило гвоздей в скамейку и вколол. Смеялись дружно и думали как их достать обратно …
Вот это именно то, о чем я говорил. Что такое быть достаточно хорошим отцом? Ты понимаешь, что, в общем-то, ребёнку не нужно давать два килограмма гвоздей и молоток. Он обязательно натворит херню. Но при этом ты понимаешь, что в других вопросах можно ему как-то что-то дать.
Что касается детей, то, понимаете, очень удобно. Вот ему дают телефон: «На!». Как игрушку. И он сидит, че-то там ковыряется, чё-то капается, смотрит, значит. Блог успешного трейдера там какого-нибудь. Что-то там нажимает. Но от этого всего родители потом будут пожинать плоды, и потом будут пожинать последствия вот этого воспитания. Это очень удобно, да, но ребёнок не должен быть удобным, понимаете? В этом дело. Он не должен быть комфортным для тебя. Здесь, тогда, вопрос: «Что для тебя этот ребёнок?». Что ты в него вложила? С этим нужно разбираться. Потому что чаше всего, ну не чаще, это я загинаю… Очень часто родители детей делают, а потом не могут понять, что делать с этими детьми. У них нет вот этого пространства материнства. Потому что, чтобы стать матерью, вот эта вот матерь, чтобы мне стать, например, отцом, мой отец должен умереть. Но умереть должен не физически, а в моей голове. Потому что отец всегда какой-то ни такой. Понимаете, в этом дело?
Я в своём анализе это переживал неоднократно, и это просто нужно пережить. Тогда ты начинаешь совершенно по-другому смотреть на мир. У меня есть понимание, что мой отец – это мужчина, который имел и имеет свои какие-то проблемы, страхи, желания, влечения. Он пытался встроиться как-то в эту жизнь, у него что-то получалось, что-то не получалось. Он обычный мужик, как все мы с вами, а не отец – тиран, отец – убийца, отец – герой, удачник, неудачник… То есть, нет такого. И это прекрасно. Это прекрасно, что позволяет человеку сосуществовать.
- Во всём сказки виноваты… Свадьба, а что дальше делать, никто не говорит.
Есть во фрейдовском анализе не в совсем классическом. Я читал это у Решетникова. Это директор восточно-европейского института психоанализа. Он говорит, что люди склонны повторять то, что им было сказано в сказках. Я не согласен с этим, но, тем не менее, такая теория есть. Я не думаю, что во всём виноваты сказки, но сказки – это как некое символическое поле. Условно говоря, структурный порядок. И это некие камни, которые как бы в этой структуре находятся. То есть, это что-то, на что мы можем ориентироваться. Знаете, можно опять привести сказку, когда вот, стоит, значит, камень, и там написано: «Направо пойдёшь, то получишь. Налево пойдёшь, то получишь. Прямо пойдёшь, то получишь». И мы можем на это как-то ориентироваться. На мой взгляд. Опять же, если смотреть те же самые сказки. Вот баба Яга, лезь в печь, есть какой-то Закон, и этот Иванушка как-то с этим Законом ходит. Тут очень много символического. На самом деле, сказки – это штука, это вещь! Пытался я как-то посмотреть какие-то русские сказки, купил даже несколько книг на эту тему, но вот прям таких каких-то совсем-совсем русских сказок я не нашёл. Не знаю, может быть, плохо я искал.
Или вот то же самое Библия. Рыжкова пишет. Я не знаю, пособие это по экстремизму или нет, у меня есть какое-то мнение, но оно немного не соответствует законодательству РФ, и поэтому я его озвучивать не буду. Библия – это тоже свод каких-то правил. И человек может себя собрать вокруг Библии. Конечно, понятно, что ничего путного из этого, на мой взгляд, не выйдет, но, тем не менее, это как некий способ, который позволяет мне жить. Но, к сожалению, жизнь не укладывается ,ни в библию, ни в кодекс строителей коммунизма, ни в армейский устав, всегда есть что-то, что ни так. Всегда есть что-то, что не позволяет мне как-то нормально жить и комфортно сосуществовать с этим обществом. Всегда что-то ни так. И эта нехватка позволяет мне жить в мире. Позволяет мне развиваться, как-то обходиться с Законом, выстраивать отношения, зарабатывать деньги, ходить на работу и т.д.
- То есть смерть отца заключается в том, что я должен увидеть во отце обычного человека?
Я думаю, да. Я так думаю, но дело не только в этом. Есть некое разделение. Вот отец воображаемый, который какой-то ни такой, и отец символический, который даёт Закон и т.д. Но это очень условно, ребят.
- У нас у всех есть ген неудовлетворённости.
Ген неудовлетворенности. Возможно, такой ген и есть, но мне сказать трудно в этом плане. Ясно то, что всегда будет неудовлетворённость. У меня ест приятель, который имеет какие-то отношения. И знаете, когда есть любовных угар, к кому бы то ни было, он может очень быстро сойти, а может сходить долго, несколько лет, например. Но рано или поздно он «бах» и лопнет, и ты поймёшь «Какая-то она ни такая… Вот… Она рубашки не гладит. Блин, и готовит как-то ни так. И секс какой-то ни такой. И вообще у неё там всё очень широкое», – как он мне говорит. В общем, кошмар, кошмар… Ужас, ни в коем случае! Но вот эта нехватка Это означает, что тебе что-то не хватает. Ни потому что жена такая, ни потому что жена тебе не готовит и вообще. Ты же сам её выбирал. Раньше-то всё было в порядке? Значит, тебе не хватает того, что тебе рубашку должны гладить, секс должен быть нормальный. И это нормально. В отношениях всегда что-то ни так. Всегда он какой-то ни такой, она какая-то ни такая. Всегда есть что-то, что выходит, черт возьми, ну не получается… Вот, ни то, ни то, совершенно ни то. Здесь есть два решения проблемы. Вообще, их много, на самом деле, но люди выбирают почему-то два. Не знаю, с чем это связано. Первое решение проблемы у людей заключается в том, что они пытаются это найти на стороне. Крайне неэффективный способ, потому что опять-таки появляется любовный угар, вроде бы всё нормально, потом опять. Опять ни та! Ёлки палки. Потом ты опять изменяешь, опять, опять, опять, опять… И многие мужчины так живут, они постоянно изменяют на постоянной основе. Это первый сценарий. Второй сценарий – пытаться изменить мужчину. Пытаться изменить женщину, пытаться изменить своего партнёра. И здесь работает целый штат психологов, различных гадалок и т.д. И люди приходят и пытаются изменить мужчину. Я могу это сказать. В семейной психотерапии это очень часто происходит. Проявляется оно, когда есть какая-то проблема и женщина приходит, и пытается изменить мужа, пытается изменить своего партнёра, не пытаясь при этом менять себя. И она искренне не понимает, что что-то всегда будет ни так. Что-то, и это что-то нормально, что идёт ни так. Я вам даже больше скажу. Если ко мне придёт девушка, женщина, либо мужчина, и скажет: «Ой, вы знаете, у меня такие прекрасные семейные отношения». Я буду искать там проблему, и я её найду, черт возьми! Потому что там, скорее всего, явно ни то. Потому что, ну не бывает так, когда всё очень хорошо. Не бывает.
Опять же, понимаете, Александр очень правильно пишет, что это ни только в отношениях. Это во всём. Та же самая трансляция. Я сегодня делаю доклад, но у меня что-то идёт ни так. Я нервничаю и так далее. И опять же, я вот смотрю. Посмотрел с вами какие-то отрывки из фильмов. Я начинаю что-то больше замечать. То есть, раньше этого не было в моей психической жизни. Но постоянно появляется что-то, что ещё и ещё и ещё… Этот процесс бесконечный. Если только им заниматься, можно уйти в какую-то крайность и всегда будет появляться что-то.
- Та зажрались просто. После шахты только хочется спать.
Многие люди борются с этим, забивая вот эту пустоту, эту нехватку работой. Они работают, работают. Это очень часто в навязчивых неврозах видно. Если человек навязчивый невротик, очень часто это видно. Можно привести мой пример: я постоянно работаю, постоянно что-то делаю. У меня каждая минута чем-то занята. Нет времени для того, чтобы пострадать хернёй. Вот нет банально времени. Если я, допустим, не занимаюсь видео-блогом одним, я занимаюсь видео-блогом другим. Не занимаюсь видео-блогом другим, я иду, значит, доделывать, ремонт, переносить вещи. То есть, я постоянно что-то делаю, делаю, делаю… Эта бесконечная работа заполняет вот эту нехватку. То есть появляется что-то, что позволяет мне эту нехватку забивать. Это всегда так, это во всём так, и каждый находит какое-то своё универсальное решение, как справляться с этой нехваткой. И это позволяет нам жить, существовать, развивать мир и т.д.
Я вам не рекомендую ударятся во всякие психотерапевтические методы типа Маслоу и т.д. Это всё прекрасно, всё это разделение, что должно быть вот так, вот так, вот так. Это всё прекрасно и здорово, что кто-то до этого додумался. Весь вопрос в том, что вам это нихрена не поможет. Это не поможет ни понять себя, ни понять других. И в общем-то, понятие вот этой нормальности как таковой, я ещё раз повторяю – это очень воображаемая штука. Она не существует. Потому что, если ты предполагаешь, что есть что-то нормальное, значит, у тебя есть идея, что что-то нормальное, а что-то не нормальное. А если у тебя есть идея, значит, ты её откуда-то взял, а откуда ты её взял? Вот тот ещё вопрос. Исследуя вот с этой позиции, я лично пришёл к мнению, что та же самая психиатрия, на мой взгляд, во многом лженаучна. И когда я смотрю психиатра Данилина, например, я убеждаюсь в этом, я убеждаюсь в том, что во многом она лженаучна, что человеку выставляют диагноз, просто основываясь на мнении, что, ПО-МОЕМУ, у него шизофрения.
Ольшанского буду, конечно, приглашать, но ни на этот канал, а на канал с финансами, возможно. Но опять-таки, видите, людям трудно что-то воспринимать очень трудно психоаналитическую какую-то версию, психоаналитическую теорию, людям сложно, потому что она во многом резонирует с человеком, резонирует с тем, что в нём есть. Это всегда вызывает какие-то эффекты. А эффекты, как правило – отрицание, гнев и так далее. Я намедни купил стихи Ольшанского и надо сказать, что поэт из него так себе, мне не понравилось.
Всем большое спасибо за уделённое время, удачи и будьте здоровы, счастья, благополучия и так далее.